Энн Райс-Хроники вампиров кн-6
Я мгновенно пожалел об этом. Дерзким был не тон, а слова. Так как наши мысли разделяла близость крови, я боялся, что он меня неправильно понял.
— Херувим, мне тебя не хватает, — всепрощающим тоном сказал он. — Но я могу подождать. Кажется, не так давно, когда мы были вместе, я уже говорил тебе эти слова, теперь я их повторяю.
Я не мог заставить себя сказать ему, что мне пришло время общаться со смертными, объяснить, как я стремлюсь просто проболтать всю ночь с маленьким Бенджи, он — настоящий мудрец, или послушать, как моя любимая Сибель снова и снова играет свою сонату. Казалось бессмысленным вдаваться в дальнейшие объяснения. И меня опять охватила печаль, тяжелая, явственная, из-за того, что я пришел в этот одинокий пустой монастырь, где лежит Лестат, не способный, или же не желающий ни двигаться, ни разговаривать, этого никто из нас не знает.
— Из моего общества сейчас ничего не выйдет, господин, — сказал я. — Но, безусловно, если ты дашь мне ключ, где тебя искать, тогда, по прошествии времени… — Я не закончил.
— Я за тебя боюсь! — внезапно прошептал он с особенной теплотой.
— Еще больше, чем раньше, сударь? — спросил я.
Он задумался. И сказал:
— Да. Ты любишь двух смертных детей. Они для тебя — и луна, и звезды. Пойдем, поживи со мной, хотя бы недолго. Расскажи мне, что ты думаешь о нашем Лестате, о том, что случилось. Расскажи, может быть, если я пообещаю вести себя спокойно и не давить на тебя, ты выразишь свою точку зрения на то, что ты недавно видел.
— Вы так деликатно затрагиваете эту тему, сударь, я вами просто восхищаюсь. Вы хотите сказать — почему я поверил Лестату, когда он сказал, что побывал в раю и в аду, вас интересует, что я увидел, взглянув на принесенную им реликвию, на покрывало Вероники.
— Если захочешь рассказать. Но на самом деле я хочу, чтобы ты пришел и отдохнул.
Я положил руку на его пальцы, изумляясь, что, несмотря на все, что я пережил, моя кожа почти такая же белая, как у него.
— Потерпи моих детей, пока я не приду, хорошо? — спросил я. — Они воображают себя бесстрашными злодеями, потому что пришли со мной сюда, беспечно насвистывая в самом, так сказать, пекле живых мертвецов.
— Живых мертвецов, — сказал он с неодобрительной улыбкой. — Какие слова в моем присутствии! Ты же знаешь, я это ненавижу.
Он быстро запечатлел на моей щеке поцелуй, что застало меня врасплох, но тут я осознал, что его уже нет.
— Старые фокусы, — произнес я вслух, думая, достаточно ли он близко, чтобы меня услышать, или же он так же яростно заслоняет от меня свои уши, как я заслоняю свои от внешнего мира.
Я посмотрел в сторону, мечтая остаться в покое, и внезапно подумал о беседках, не словами, но образами, как умели мои прежние мысли, захотел лечь на садовые клумбы среди растущих цветов, прижаться лицом к земле и тихо что-нибудь спеть про себя.
Весна на улице, тепло, нависший туман, который превратится в дождь. Вот чего мне не хватало. И еще болотистых лесов вдали, но при этом мне нужны были Сибель и Бенджи, нужно было уйти и обрести немного воли, чтобы жить дальше.
Ах, Арман, ее-то тебе вечно не хватает, воли. Не допускай, чтобы повторилась старая история. Вооружись всем, что с тобой произошло.
Кто-то был рядом.
Неожиданно мне показалось ужасным, что какой-то незнакомый бессмертный вторгается в обрывки моих личных мыслей и, может быть, стремится эгоистично приблизиться к моим чувствам. Это оказался всего лишь Дэвид Талбот.
Он появился из крыла молельни, пройдя по холлам монастыря, соединяющим ее, как мост, с основным зданием, пока я стоял наверху лестницы, ведущей на второй этаж.
Я увидел, как он вошел в холл, оставив позади стеклянную дверь, ведущую в сад, а за ней — мягкий, смешанный золотисто-белый свет дворика.
— Все спокойно, — сказал он, — на чердаке никого нет, и, конечно, вы можете туда подняться.
— Уходи, — сказал я. Я испытывал не злость, а искреннее желание, чтобы мои мысли не читали, а эмоции оставили в покое. Он проигнорировал мою реплику с удивительным самообладанием, а потом сказал:
— Да, я боюсь вас, немного, но при этом мне ужасно любопытно.
— Ну ясно. Значит, это оправдывает тот факт, что ты за мной следил?
— Я за вами не следил, Арман, — сказал он. — Я здесь живу.
— Вот как. Тогда прости меня, — согласился я. — Я и не знал. Полагаю, я рад, что ты его охраняешь, не оставляешь одного. — Я, естественно, говорил о Лестате.
— Вас все боятся, — спокойно сказал он. Он занял небрежную позу в нескольких футах от меня, скрестив руки на груди. — Знаете ли, знания и обычаи вампиров — предмет, достойный изучения.
— Только не для меня, — сказал я.
— Да, я понимаю, — сказал он. — Я просто размышлял вслух, надеюсь, вы меня простите. Насчет убитого ребенка на чердаке. Это в высшей степени раздутая история, об очень незначительном человечке. Может быть, если вам повезет больше, чем остальным, вы увидите призрак ребенка, чью одежду замуровали в стене.
— Ты не возражаешь, если я тебя рассмотрю? — сказал я. — Раз уж ты собрался с таким самозабвением копаться у меня в голове? Мы же встречались раньше, еще до того, как это случилось — Лестат, путешествие на небеса, этот дом. Я никогда тебя подробно не разглядывал. Либо от безразличия, либо из вежливости, не знаю.
Я сам удивился горячности своего голоса. Мое настроение все время менялось, и не по вине Дэвида Талбота.
— Я думаю от общепринятых представлениях о тебе, — сказал я. — Что ты родился не в этом теле, что ты был пожилым человеком, когда Лестат с тобой познакомился, что тело, где ты обитаешь, принадлежало ловкой душе, способной перескакивать из одного живого существа в другое, а затем торговать им, являясь при этом нарушителем прав собственности.
Он обезоруживающе улыбнулся.
— Так говорил Лестат, — сказал он. — Так он написал. Это, конечно, правда. Вы же знаете. Знаете с тех пор, когда мы встречались.
— Три ночи мы провели вместе, — сказал я. — И я ни разу не тебя ни о чем не спрашивал. То есть, ни разу даже не посмотрел тебе в глаза.
— Мы тогда думали о Лестате.
— А сейчас — нет?
— Я не знаю, — ответил он.
— Дэвид Талбот, — сказал я, смерив его холодным взглядом. — Дэвид Талбот, Верховный Глава Ордена Психодетективов, известный как Таламаска, был катапультирован в тело, в котором сейчас и обитает. — Не знаю, пересказывал ли я уже известные мне факты, или придумывал на ходу. — Там он либо закрепился, либо не смог выбраться, запутавшись в сетях вен-канатов, а потом его хитростью заманили в вампиры, в везучий организм вторглась пламенная кровь, запечатав внутри его душу и превратив в бессмертного; мужчина со смуглой бронзовой кожей и сухими, блестящими и густыми черными волосами.
— Кажется, вы все правильно поняли, — ответил он со снисходительной вежливостью.
— Джентльмен-красавчик, — продолжал я, — карамельного цвета, с такой кошачьей легкостью движений с таким скользящим взглядом, что мне приходит на ум все, что когда-то меня восхищало, плюс смесь запахов корицы, гвоздики, перца и прочих специй — золотых, коричневых и красных, что ароматы пронзают мой мозг и повергают меня в бездну эротических желаний, которые
— Херувим, мне тебя не хватает, — всепрощающим тоном сказал он. — Но я могу подождать. Кажется, не так давно, когда мы были вместе, я уже говорил тебе эти слова, теперь я их повторяю.
Я не мог заставить себя сказать ему, что мне пришло время общаться со смертными, объяснить, как я стремлюсь просто проболтать всю ночь с маленьким Бенджи, он — настоящий мудрец, или послушать, как моя любимая Сибель снова и снова играет свою сонату. Казалось бессмысленным вдаваться в дальнейшие объяснения. И меня опять охватила печаль, тяжелая, явственная, из-за того, что я пришел в этот одинокий пустой монастырь, где лежит Лестат, не способный, или же не желающий ни двигаться, ни разговаривать, этого никто из нас не знает.
— Из моего общества сейчас ничего не выйдет, господин, — сказал я. — Но, безусловно, если ты дашь мне ключ, где тебя искать, тогда, по прошествии времени… — Я не закончил.
— Я за тебя боюсь! — внезапно прошептал он с особенной теплотой.
— Еще больше, чем раньше, сударь? — спросил я.
Он задумался. И сказал:
— Да. Ты любишь двух смертных детей. Они для тебя — и луна, и звезды. Пойдем, поживи со мной, хотя бы недолго. Расскажи мне, что ты думаешь о нашем Лестате, о том, что случилось. Расскажи, может быть, если я пообещаю вести себя спокойно и не давить на тебя, ты выразишь свою точку зрения на то, что ты недавно видел.
— Вы так деликатно затрагиваете эту тему, сударь, я вами просто восхищаюсь. Вы хотите сказать — почему я поверил Лестату, когда он сказал, что побывал в раю и в аду, вас интересует, что я увидел, взглянув на принесенную им реликвию, на покрывало Вероники.
— Если захочешь рассказать. Но на самом деле я хочу, чтобы ты пришел и отдохнул.
Я положил руку на его пальцы, изумляясь, что, несмотря на все, что я пережил, моя кожа почти такая же белая, как у него.
— Потерпи моих детей, пока я не приду, хорошо? — спросил я. — Они воображают себя бесстрашными злодеями, потому что пришли со мной сюда, беспечно насвистывая в самом, так сказать, пекле живых мертвецов.
— Живых мертвецов, — сказал он с неодобрительной улыбкой. — Какие слова в моем присутствии! Ты же знаешь, я это ненавижу.
Он быстро запечатлел на моей щеке поцелуй, что застало меня врасплох, но тут я осознал, что его уже нет.
— Старые фокусы, — произнес я вслух, думая, достаточно ли он близко, чтобы меня услышать, или же он так же яростно заслоняет от меня свои уши, как я заслоняю свои от внешнего мира.
Я посмотрел в сторону, мечтая остаться в покое, и внезапно подумал о беседках, не словами, но образами, как умели мои прежние мысли, захотел лечь на садовые клумбы среди растущих цветов, прижаться лицом к земле и тихо что-нибудь спеть про себя.
Весна на улице, тепло, нависший туман, который превратится в дождь. Вот чего мне не хватало. И еще болотистых лесов вдали, но при этом мне нужны были Сибель и Бенджи, нужно было уйти и обрести немного воли, чтобы жить дальше.
Ах, Арман, ее-то тебе вечно не хватает, воли. Не допускай, чтобы повторилась старая история. Вооружись всем, что с тобой произошло.
Кто-то был рядом.
Неожиданно мне показалось ужасным, что какой-то незнакомый бессмертный вторгается в обрывки моих личных мыслей и, может быть, стремится эгоистично приблизиться к моим чувствам. Это оказался всего лишь Дэвид Талбот.
Он появился из крыла молельни, пройдя по холлам монастыря, соединяющим ее, как мост, с основным зданием, пока я стоял наверху лестницы, ведущей на второй этаж.
Я увидел, как он вошел в холл, оставив позади стеклянную дверь, ведущую в сад, а за ней — мягкий, смешанный золотисто-белый свет дворика.
— Все спокойно, — сказал он, — на чердаке никого нет, и, конечно, вы можете туда подняться.
— Уходи, — сказал я. Я испытывал не злость, а искреннее желание, чтобы мои мысли не читали, а эмоции оставили в покое. Он проигнорировал мою реплику с удивительным самообладанием, а потом сказал:
— Да, я боюсь вас, немного, но при этом мне ужасно любопытно.
— Ну ясно. Значит, это оправдывает тот факт, что ты за мной следил?
— Я за вами не следил, Арман, — сказал он. — Я здесь живу.
— Вот как. Тогда прости меня, — согласился я. — Я и не знал. Полагаю, я рад, что ты его охраняешь, не оставляешь одного. — Я, естественно, говорил о Лестате.
— Вас все боятся, — спокойно сказал он. Он занял небрежную позу в нескольких футах от меня, скрестив руки на груди. — Знаете ли, знания и обычаи вампиров — предмет, достойный изучения.
— Только не для меня, — сказал я.
— Да, я понимаю, — сказал он. — Я просто размышлял вслух, надеюсь, вы меня простите. Насчет убитого ребенка на чердаке. Это в высшей степени раздутая история, об очень незначительном человечке. Может быть, если вам повезет больше, чем остальным, вы увидите призрак ребенка, чью одежду замуровали в стене.
— Ты не возражаешь, если я тебя рассмотрю? — сказал я. — Раз уж ты собрался с таким самозабвением копаться у меня в голове? Мы же встречались раньше, еще до того, как это случилось — Лестат, путешествие на небеса, этот дом. Я никогда тебя подробно не разглядывал. Либо от безразличия, либо из вежливости, не знаю.
Я сам удивился горячности своего голоса. Мое настроение все время менялось, и не по вине Дэвида Талбота.
— Я думаю от общепринятых представлениях о тебе, — сказал я. — Что ты родился не в этом теле, что ты был пожилым человеком, когда Лестат с тобой познакомился, что тело, где ты обитаешь, принадлежало ловкой душе, способной перескакивать из одного живого существа в другое, а затем торговать им, являясь при этом нарушителем прав собственности.
Он обезоруживающе улыбнулся.
— Так говорил Лестат, — сказал он. — Так он написал. Это, конечно, правда. Вы же знаете. Знаете с тех пор, когда мы встречались.
— Три ночи мы провели вместе, — сказал я. — И я ни разу не тебя ни о чем не спрашивал. То есть, ни разу даже не посмотрел тебе в глаза.
— Мы тогда думали о Лестате.
— А сейчас — нет?
— Я не знаю, — ответил он.
— Дэвид Талбот, — сказал я, смерив его холодным взглядом. — Дэвид Талбот, Верховный Глава Ордена Психодетективов, известный как Таламаска, был катапультирован в тело, в котором сейчас и обитает. — Не знаю, пересказывал ли я уже известные мне факты, или придумывал на ходу. — Там он либо закрепился, либо не смог выбраться, запутавшись в сетях вен-канатов, а потом его хитростью заманили в вампиры, в везучий организм вторглась пламенная кровь, запечатав внутри его душу и превратив в бессмертного; мужчина со смуглой бронзовой кожей и сухими, блестящими и густыми черными волосами.
— Кажется, вы все правильно поняли, — ответил он со снисходительной вежливостью.
— Джентльмен-красавчик, — продолжал я, — карамельного цвета, с такой кошачьей легкостью движений с таким скользящим взглядом, что мне приходит на ум все, что когда-то меня восхищало, плюс смесь запахов корицы, гвоздики, перца и прочих специй — золотых, коричневых и красных, что ароматы пронзают мой мозг и повергают меня в бездну эротических желаний, которые
Комментарии (0)
Скачать Java книгу»Ужасы и Мистика
В библиотеку