А.Бушков-Самый далёкий берег
полная неожиданность, — усмехнулся Кирьянов. — Для ребят это был шок. Сразу вспомнили, что при нем болтали, как кое-кто в его присутствии девиц лапал… Пока этот долбаный робот в облике игуаны ползал по потолку и все его принимали за настоящего, наш майор… А в общем, он мужик ничего. Я с ним потом встречался раза два. Невредный мужик, профессионал…
И снова в его голосе прозвучала скука, некоторая лень, словно они об общем знакомом говорили.
— Неувязочки у вас есть, — сказал доктор Терехов, — нестыковочки.
— А конкретно?
— Да вот хотя бы взять этого вашего героически погибшего коллегу: то он у вас Жакенбаев, то Жаукенов…
— Серьезно?
— Серьезно. В нескольких местах вы его именуете то так, то этак.
— Тьфу ты, — с досадой сказал Кирьянов: — Вот что значит не перечитать потом… Ну да, накладочка. В общем-то фамилия у него была совершенно другая, хоть и похожая, я, видимо, забывал второпях, как его называл у себя в дневнике…
— В романе, вы хотите сказать?
— В дневнике, доктор, в дневнике, — сказал Кирьянов. — Ну, а еще какие-нибудь принципиальные замечания есть?
— Вот уж не знаю, можно ли это назвать принципиальным замечанием… — подумав, сказал Терехов. — Не вяжется кое-что.
— А именно?
— Вы там порой чересчур много пьете, — а потом мчитесь на задание как ни в чем не бывало. Извините, плохо верится. В конце, после поминок, вы сами описываете, что вся компания, простите великодушно, нахрюкалась чуть ли не до поросячьего визга — и тут ваш полковник объявляет боевую тревогу, и вы, абсолютно трезвые, мчитесь на вызов…
— Тьфу ты, — повторил Кирьянов. — Совсем за был! Очень уж привык к этой штуке, она ж там обычная, как у нас — водопроводный кран… Понимаете, у каждого в квартире, в прихожей, в углу, торчала под потолком этакая полусфера, нечто вроде душа. Достаточно встать под нее и давануть кнопочку… Прошибет неописуемым душем насквозь — и ты снова трезвехонек, сколько бы ни выпил…
— Ах, вот оно что… — сказал доктор Терехов, стараясь быть бесстрастным. — Полезное изобретение, ничего не скажешь… Здесь бы ему цены не было…
— Пожалуй.
— И не расскажете ли, что с вами было потом? — спросил Терехов. — Заинтриговали вы меня…
— Потом? Четвертое управление. Работа во времени, точнее говоря, в прошлом.
— А в будущем что, не получается?
— Там барьер, — скупо обронил Кирьянов.
— Ну да, разумеется, — задумчиво кивнул Терехов. — Там барьер. По Азимову, по Андерсону, по кому-то еще… Интересно, Азимов у вас не работал?
— Не припомню что-то.
— А Стругацкий, значит…
— Значит, — сказал Кирьянов. — Кстати, вам, как любителю фантастики, будет интересно… Доводилось мне уже потом читать два романа Аркадия свет Натаныча. “Прозрачные паруса” и “Последний талый снег”.
— Не припомню таких.
— А откуда ж вам помнить? — усмехнулся Кирьянов. — Коли они — в спецхране…
— Почему?
— А оттого, что Аркаша Самурай заигрался. Прав был Митрофаныч. Не выдал в сих трудах никаких таких особенных тайн, но все равно, руководство решило, что в них чересчур много от закулисной реальности, а потому лучше перебдеть, чем недобдеть. Ну, знаете, как это бывает… И законопатили оба романчика в спецхран. А может, и правильно сделали, что законопатили. Были печальные прецеденты, знаете ли. На Земле там и сям обретаются всякие непризнанные гении — по молодости непризнанные, по смелости идей, по разным другим причинам, порой чисто бытовым. Теперь представьте, что попадает такому в руки книжка вроде “Прозрачных парусов” — и, как детонатор, вызывает ассоциации, смелые идеи, позволяет связать воедино парочку, казалось бы, абсолютно несвязуемых областей знания…
— Трудновато мне представить, — сказал Терехов с легкой язвительностью. — Я “Прозрачных парусов” не читал.
— А хотите?
— Не отказался бы. У вас что, с собой?
— Да нет, конечно. Говорю вам, в спецхране.
— И кто ж меня пустит в ваш спецхран?
— Почему нет? — пожал плечами Кирьянов с совершенно непонятным выражением в глазах. — Можно устроить…
— Был бы вам благодарен… — поклонился Терехов, уже не скрывая язвительности. — Значит, у вас там этакая полиция времени?
— Да нет, не совсем. — Задач там много, и они разносторонние. Я, например, снимал людей с “Титаника”. Может, помните, был такой лайнер…
— Помню, представьте, — сказал Терехов. — И много сняли, позвольте осведомиться?
— Всех, — сказал Кирьянов бесстрастно. — Когда отплыли все шлюпки и он стал погружаться, тут мы и заработали. Могу вам сказать по секрету, что на дно он шел уже пустым. Вообще с кораблями вроде “Титаника”, о которых заранее известно, что они потонули на большой глубине, а то и пропали без вести, очень легко работать.
— Насколько я помню, до “Титаника” все же добрались глубоководные аппараты?
— А толку-то? — хмыкнул Кирьянов. — Заранее было ясно, что ни единой косточки они не узрят — за десятки лет их надежно растворяет морская вода, это всем известно и не вызывает ни малейших подозрений. Еще легче с теми кораблями, что до сих пор считаются пропавшими без вести — там можно было работать практически в открытую. Вот с “Адмиралом Нахимовым” оказалось не в пример потруднее — туда примчались спасатели, стали вылавливать трупы, пришлось подбрасывать чертову уйму биоманекенов…
— А зачем? — спросил Терехов. — Ах да, я и забыл… Кадры?
— Кадры, — сказал Кирьянов без улыбки. — Самый простой и легкий способ пополнять ряды. Среди всей этой публики эпохи парусного флота полупиратов-полуисследователей столько подходящего народа, что можно грести каждого второго, не считая каждого первого. Назвать бы вам кое-какие имена — ахнете…
— Представляю себе, — сказал Терехов. — И Магеллан, чего доброго, у вас, и капитан Кук…
Кирьянов загадочно улыбался — с чересчур уж раздражающей уверенностью в себе, какой не полагалось пациенту психушки, и Терехова это неприятно задело.
— Значит, вы твердо стоите на том, что это дневник, а? — спросил он, попытавшись улыбнуться столь же загадочно.
— А так оно и есть.
— Да-а? — протянул Терехов. — А знаете, где я вчера был? Не пожалел времени. Заглянул к вам домой, с супругой побеседовал, в пожарной части вашей с людьми поговорил… Интересные вещи выяснились. И жена ваша, и сослуживцы категорически не упомнят, чтобы вы за последние несколько лет в какую бы то ни было командировку отлучались. Как жили в. нашем городе, так и жили.
— Ах, вот оно что… — лениво поморщился Кирьянов. — А вы еще не поняли? Ну да, конечно, в каком-то смысле я и не исчезал никуда… А зачем? Технология гораздо изощреннее. На моем месте был биоманекен. У нас их отлично умеют делать, могу вас уверить. По сути, полная копия. Замени меня… или, скажем, вас, никто и не заметит подмены. Полное подобие. На творческую работу это создание, сразу уточню, неспособно — так что если подменить им, ну, хотя бы физика-теоретика, Ландау какого-нибудь, никакими выдающимися открытиями “Бим” публику не порадует, поскольку к самостоятельной высокой интеллектуальной деятельности абсолютно неспособен. Ну, а заменить рядового пожарного или рядового, уж не обижайтесь, психиатра гораздо проще. Полная копия.
— Хотите сказать, он и с вашей женой вместо вас спал?
— Ага, —
И снова в его голосе прозвучала скука, некоторая лень, словно они об общем знакомом говорили.
— Неувязочки у вас есть, — сказал доктор Терехов, — нестыковочки.
— А конкретно?
— Да вот хотя бы взять этого вашего героически погибшего коллегу: то он у вас Жакенбаев, то Жаукенов…
— Серьезно?
— Серьезно. В нескольких местах вы его именуете то так, то этак.
— Тьфу ты, — с досадой сказал Кирьянов: — Вот что значит не перечитать потом… Ну да, накладочка. В общем-то фамилия у него была совершенно другая, хоть и похожая, я, видимо, забывал второпях, как его называл у себя в дневнике…
— В романе, вы хотите сказать?
— В дневнике, доктор, в дневнике, — сказал Кирьянов. — Ну, а еще какие-нибудь принципиальные замечания есть?
— Вот уж не знаю, можно ли это назвать принципиальным замечанием… — подумав, сказал Терехов. — Не вяжется кое-что.
— А именно?
— Вы там порой чересчур много пьете, — а потом мчитесь на задание как ни в чем не бывало. Извините, плохо верится. В конце, после поминок, вы сами описываете, что вся компания, простите великодушно, нахрюкалась чуть ли не до поросячьего визга — и тут ваш полковник объявляет боевую тревогу, и вы, абсолютно трезвые, мчитесь на вызов…
— Тьфу ты, — повторил Кирьянов. — Совсем за был! Очень уж привык к этой штуке, она ж там обычная, как у нас — водопроводный кран… Понимаете, у каждого в квартире, в прихожей, в углу, торчала под потолком этакая полусфера, нечто вроде душа. Достаточно встать под нее и давануть кнопочку… Прошибет неописуемым душем насквозь — и ты снова трезвехонек, сколько бы ни выпил…
— Ах, вот оно что… — сказал доктор Терехов, стараясь быть бесстрастным. — Полезное изобретение, ничего не скажешь… Здесь бы ему цены не было…
— Пожалуй.
— И не расскажете ли, что с вами было потом? — спросил Терехов. — Заинтриговали вы меня…
— Потом? Четвертое управление. Работа во времени, точнее говоря, в прошлом.
— А в будущем что, не получается?
— Там барьер, — скупо обронил Кирьянов.
— Ну да, разумеется, — задумчиво кивнул Терехов. — Там барьер. По Азимову, по Андерсону, по кому-то еще… Интересно, Азимов у вас не работал?
— Не припомню что-то.
— А Стругацкий, значит…
— Значит, — сказал Кирьянов. — Кстати, вам, как любителю фантастики, будет интересно… Доводилось мне уже потом читать два романа Аркадия свет Натаныча. “Прозрачные паруса” и “Последний талый снег”.
— Не припомню таких.
— А откуда ж вам помнить? — усмехнулся Кирьянов. — Коли они — в спецхране…
— Почему?
— А оттого, что Аркаша Самурай заигрался. Прав был Митрофаныч. Не выдал в сих трудах никаких таких особенных тайн, но все равно, руководство решило, что в них чересчур много от закулисной реальности, а потому лучше перебдеть, чем недобдеть. Ну, знаете, как это бывает… И законопатили оба романчика в спецхран. А может, и правильно сделали, что законопатили. Были печальные прецеденты, знаете ли. На Земле там и сям обретаются всякие непризнанные гении — по молодости непризнанные, по смелости идей, по разным другим причинам, порой чисто бытовым. Теперь представьте, что попадает такому в руки книжка вроде “Прозрачных парусов” — и, как детонатор, вызывает ассоциации, смелые идеи, позволяет связать воедино парочку, казалось бы, абсолютно несвязуемых областей знания…
— Трудновато мне представить, — сказал Терехов с легкой язвительностью. — Я “Прозрачных парусов” не читал.
— А хотите?
— Не отказался бы. У вас что, с собой?
— Да нет, конечно. Говорю вам, в спецхране.
— И кто ж меня пустит в ваш спецхран?
— Почему нет? — пожал плечами Кирьянов с совершенно непонятным выражением в глазах. — Можно устроить…
— Был бы вам благодарен… — поклонился Терехов, уже не скрывая язвительности. — Значит, у вас там этакая полиция времени?
— Да нет, не совсем. — Задач там много, и они разносторонние. Я, например, снимал людей с “Титаника”. Может, помните, был такой лайнер…
— Помню, представьте, — сказал Терехов. — И много сняли, позвольте осведомиться?
— Всех, — сказал Кирьянов бесстрастно. — Когда отплыли все шлюпки и он стал погружаться, тут мы и заработали. Могу вам сказать по секрету, что на дно он шел уже пустым. Вообще с кораблями вроде “Титаника”, о которых заранее известно, что они потонули на большой глубине, а то и пропали без вести, очень легко работать.
— Насколько я помню, до “Титаника” все же добрались глубоководные аппараты?
— А толку-то? — хмыкнул Кирьянов. — Заранее было ясно, что ни единой косточки они не узрят — за десятки лет их надежно растворяет морская вода, это всем известно и не вызывает ни малейших подозрений. Еще легче с теми кораблями, что до сих пор считаются пропавшими без вести — там можно было работать практически в открытую. Вот с “Адмиралом Нахимовым” оказалось не в пример потруднее — туда примчались спасатели, стали вылавливать трупы, пришлось подбрасывать чертову уйму биоманекенов…
— А зачем? — спросил Терехов. — Ах да, я и забыл… Кадры?
— Кадры, — сказал Кирьянов без улыбки. — Самый простой и легкий способ пополнять ряды. Среди всей этой публики эпохи парусного флота полупиратов-полуисследователей столько подходящего народа, что можно грести каждого второго, не считая каждого первого. Назвать бы вам кое-какие имена — ахнете…
— Представляю себе, — сказал Терехов. — И Магеллан, чего доброго, у вас, и капитан Кук…
Кирьянов загадочно улыбался — с чересчур уж раздражающей уверенностью в себе, какой не полагалось пациенту психушки, и Терехова это неприятно задело.
— Значит, вы твердо стоите на том, что это дневник, а? — спросил он, попытавшись улыбнуться столь же загадочно.
— А так оно и есть.
— Да-а? — протянул Терехов. — А знаете, где я вчера был? Не пожалел времени. Заглянул к вам домой, с супругой побеседовал, в пожарной части вашей с людьми поговорил… Интересные вещи выяснились. И жена ваша, и сослуживцы категорически не упомнят, чтобы вы за последние несколько лет в какую бы то ни было командировку отлучались. Как жили в. нашем городе, так и жили.
— Ах, вот оно что… — лениво поморщился Кирьянов. — А вы еще не поняли? Ну да, конечно, в каком-то смысле я и не исчезал никуда… А зачем? Технология гораздо изощреннее. На моем месте был биоманекен. У нас их отлично умеют делать, могу вас уверить. По сути, полная копия. Замени меня… или, скажем, вас, никто и не заметит подмены. Полное подобие. На творческую работу это создание, сразу уточню, неспособно — так что если подменить им, ну, хотя бы физика-теоретика, Ландау какого-нибудь, никакими выдающимися открытиями “Бим” публику не порадует, поскольку к самостоятельной высокой интеллектуальной деятельности абсолютно неспособен. Ну, а заменить рядового пожарного или рядового, уж не обижайтесь, психиатра гораздо проще. Полная копия.
— Хотите сказать, он и с вашей женой вместо вас спал?
— Ага, —
Комментарии (0)
Скачать Java книгу»Научная фантастика
»Фантастика
В библиотеку