А.Бушков-Пиранья против воров.кн-9
Хлынова… А?
– И улик у тебя, конечно, полны карманы? – спросил Нечаев с улыбочкой. – Да неужели?
– Вот тут ты прав, – развел руками Мазур. – Нет у меня улик. И я, откровенно говоря, не представляю, как их добыть… Что же это ты, старого друга, соседа не пожалел?
– А что, от его смерти прогрессивное человечество многое потеряет? – пожал плечами Нечаев. – Уголовник, сволочь, пахан…
– Оно конечно, – задумчиво сказал Мазур. – Только, видишь ли… Скажу тебе по совести: Гвоздь, как к нему ни относись, личность яркая. Волк, конечно. Но ты-то – шакал…
– Слушай!
– А что? – невинно спросил Мазур. – Даже не шакал, крыса… На языке того социума, куда ты меня так неожиданно продал, такое поведение называется крысятничеством… – он ногой придвинул к себе «дипломат», открыл его и достал этюд. – Сева, это что, настоящий Леонардо да Винчи?
Он поразился перемене, происшедшей с собеседником – Нечаев уставился на застекленную картинку завороженно и тупо, словно птичка на змею, показалось даже, что его эмоции сродни оргазму. Чтобы Нечаев опамятовался, Мазур побыстрее убрал этюд в портфель и щелкнул замками.
– Сева…
– Ну да, – сказал Нечаев, мечтательно заведя глаза куда-то под потолок. – Эта дура, Томка, ничего не поняла, ее интересуют кони в любых видах, неважно, Леонардо их рисовал или уличный мазилка… Значит, Задуреев не врал по пьянке? У старухи осталось вот это? – он жадно смотрел на портфель.
Мазур кивнул.
– Это этюды Леонардо, – произнес Нечаев, словно девочке стихи декламировал. – А бронзовые лошадки – это Пьетро Монтичелли. Друг Леонардо, нечто вроде подмастерья. Ему, конечно, было до Леонардо как до Китая раком, но «круг Леонардо да Винчи» – само по себе нехилая товарная марка. Лошадок было двенадцать, по числу месяцев, модели для скульптур, которые Пьетро заказал какой-то вельможа. Скульптур Пьетро так и не сделал – то ли заказчик умер, то ли что-то еще помешало – а лошадок сохранилось на Западе всего четыре. Две в Лувре, две – в частных коллекциях. Эта четверка, что сейчас стоит у Томки, считалась тоже пропавшей с семьсот девяносто седьмого года. Тогда сгорел венецианский Арсенал – он только назывался так, а на деле был музеем… Революция, уличные бои, вторжение французов… Скорее всего, какой-нибудь лягушатник их и прибрал в мешок. А потом пришли немцы – то ли во времена франко-прусской, то ли в Первую мировую. Кто-то опять-таки был ценителем изящного. Ну, а потом – наши. В Германии тогда столько всего можно было нагрести…
– Ох, как ты у нас подкован в области культурки…
– Ну, Аня…
– Ах да, конечно… – сказал Мазур. – И вы решили прибрать к рукам и коняшек, и этюды, а? Была только одна загвоздка: господин Гвоздь. Пока он был жив, грабить Тамару было очень уж рискованно. Я правильно рассуждаю? И убивать ее, и просто грабить – очень уж чревато. При живом-то папе. Вот ты и построил сложный, длинный, запутанный обходный путь…
– Кирилл, – сказал Нечаев почти спокойно. – Ты хоть понимаешь, сколько все это стоит? Два-три миллиона – стартовая цена. Баксов, Кирилл! Баксов! Тебе сказать по буквам? Какие тут Гвозди, шурупчики, винтики? Какие тут Томки? Да пошли они все! Два-три миллиона…
– Я понимаю, – кивнул Мазур. – Баксов… Зелененьких, как огуречики. Только зачем же ты меня подставил, сука?
– Речь шла о Гвозде, исключительно о Гвозде…
– Не бреши, – сказал Мазур. – В том-то и заключалась вся соль, что я с ним на пару должен был подохнуть…
– Да ну что ты! – Нечаев, словно в бреду, заколотил себя кулаком по ладони. – Все было продумано и просчитано, ты не должен был догадаться…
– Слушай, – сказал Мазур. – Ты, конечно, кабинетный мудак, но все же – профессиональный военный, штабист. Тебе полагается знать некоторые правила… Увеличение свободных элементов в системе и проистекающее отсюда усложнение связей неминуемо вызывает в системе непредусмотренные колебания… Проще говоря, чем больше участников игры, тем она сильнее запутывается. Ладно, я тебе скажу, в чем хитрушка. Понимаешь, Светка всерьез хотела за меня замуж. Этакий трезвый расчет. Дело житейское… Лучше быть женой адмирала, чем взрослой приживалкой при папе-адмирале… Ну, и естественно, на каком-то этапе она задалась примитивной мыслишкой, той самой, что посещает каждого из отрывшей клад пиратской компании: а зачем, собственно, делиться? Проще говоря, с некоторого момента она начала работать против тебя. Такая вот непочтительная дочка. Стала подкидывать мне ключики… она ж, разумеется, ни в каком плену не сидела… Хотела, чтобы картинки-лошадки достались нам с ней. Я это так понимаю…
– Серьезно?
– Серьезнее некуда, – сказал Мазур со вздохом. – Без ее подсказочек я мог и не докопаться…
– Кирилл, но ведь еще не поздно…
– В долю берешь? – усмехнулся Мазур.
– Не по доброте душевной, – признался Нечаев, впервые глянув ему в глаза. – Ну, а что делать? Проще и безопаснее поделиться. Ну ладно, ладно, я сволочь, я был неправ… Давай забудем, а? И поработаем командой. Гвоздь для нас – мелочь, дешевка…
– Дешевка – это как раз ты, – сказал Мазур устало. – И знаешь, почему? Потому что ты не учел элементарнейшей вещи: тех самых непредусмотренных колебаний системы… Почему ты решил, что – самый умный? Что только тебе пришло в голову обштопать всех остальных? Игра вышла из-под контроля, мудак ты поганый… Ты хоть знаешь, что вчера ночью грохнули твою сестричку? Что пару дней назад убили Светку? Я ее только по татуировке и опознал…
– Ты что мелешь? – взвился Нечаев. – Все просчитано…
– Засранец ты, а не адмирал, – сказал Мазур безразлично. – Все у него просчитано… Я тебе говорю, Анну убили. И Светку тоже. Подозреваю, Хлынов. Больше вроде бы некому. Котовский висел на хвосте… тебе ведь не нужно объяснять, кто это такой? Вот и прекрасно… Котовский что-то прознал. Вот его и грохнули твои ребята, но тем временем Хлынов грамотно сработал под сексуального маньячка – сначала грохнул какую-то случайную дуреху, потом уже – Светку…
– Врешь!
– Давай поедем в милицию. Авось да опознаешь труп… – Мазур ссутулился, говорил тусклым голосом, он и в самом деле чертовски устал за эту неделю. – Ты знаешь, детали меня, в общем, уже не интересуют. Неважно, кто именно грохнул Задуреева, твою сестру, Светку… Неважно. Я не мент. Это не мое дело. Тебя, суку, я нашел, и этого мне вполне достаточно…
– Да? – с нехорошей усмешечкой спросил Нечаев. – Любопытно, что ты мне предъявишь? Ну, что? Хлынов будет молчать…
– Еще бы, – сказал Мазур. – Он уж с часок как в морге обосновался.
– Тем более! К Гвоздю ты не пойдешь. Для него тебе опять-таки нужны убедительные улики. Я для него – старый кореш, ты понял? Сорок лет знакомы. Пацаны с одного двора. Ольховские пацаны… Я ему скажу, в случае чего, что это ты сам, осмотревшись, решил обобрать бедную Томку… Много чего можно наплести… И слушать он будет не тебя, а меня!
– Пожалуй, – спокойно согласился Мазур. – В этом есть резон… Слушай, Сева… Я искренне не пойму… У тебя убили сестру и дочку, а ты… Что, это и в самом деле так притягательно – пара миллионов баксов?
– Насчет сестры и дочки ты, может быть, все-таки врешь. А баксы, Кирилл, вещь основательная.
– И улик у тебя, конечно, полны карманы? – спросил Нечаев с улыбочкой. – Да неужели?
– Вот тут ты прав, – развел руками Мазур. – Нет у меня улик. И я, откровенно говоря, не представляю, как их добыть… Что же это ты, старого друга, соседа не пожалел?
– А что, от его смерти прогрессивное человечество многое потеряет? – пожал плечами Нечаев. – Уголовник, сволочь, пахан…
– Оно конечно, – задумчиво сказал Мазур. – Только, видишь ли… Скажу тебе по совести: Гвоздь, как к нему ни относись, личность яркая. Волк, конечно. Но ты-то – шакал…
– Слушай!
– А что? – невинно спросил Мазур. – Даже не шакал, крыса… На языке того социума, куда ты меня так неожиданно продал, такое поведение называется крысятничеством… – он ногой придвинул к себе «дипломат», открыл его и достал этюд. – Сева, это что, настоящий Леонардо да Винчи?
Он поразился перемене, происшедшей с собеседником – Нечаев уставился на застекленную картинку завороженно и тупо, словно птичка на змею, показалось даже, что его эмоции сродни оргазму. Чтобы Нечаев опамятовался, Мазур побыстрее убрал этюд в портфель и щелкнул замками.
– Сева…
– Ну да, – сказал Нечаев, мечтательно заведя глаза куда-то под потолок. – Эта дура, Томка, ничего не поняла, ее интересуют кони в любых видах, неважно, Леонардо их рисовал или уличный мазилка… Значит, Задуреев не врал по пьянке? У старухи осталось вот это? – он жадно смотрел на портфель.
Мазур кивнул.
– Это этюды Леонардо, – произнес Нечаев, словно девочке стихи декламировал. – А бронзовые лошадки – это Пьетро Монтичелли. Друг Леонардо, нечто вроде подмастерья. Ему, конечно, было до Леонардо как до Китая раком, но «круг Леонардо да Винчи» – само по себе нехилая товарная марка. Лошадок было двенадцать, по числу месяцев, модели для скульптур, которые Пьетро заказал какой-то вельможа. Скульптур Пьетро так и не сделал – то ли заказчик умер, то ли что-то еще помешало – а лошадок сохранилось на Западе всего четыре. Две в Лувре, две – в частных коллекциях. Эта четверка, что сейчас стоит у Томки, считалась тоже пропавшей с семьсот девяносто седьмого года. Тогда сгорел венецианский Арсенал – он только назывался так, а на деле был музеем… Революция, уличные бои, вторжение французов… Скорее всего, какой-нибудь лягушатник их и прибрал в мешок. А потом пришли немцы – то ли во времена франко-прусской, то ли в Первую мировую. Кто-то опять-таки был ценителем изящного. Ну, а потом – наши. В Германии тогда столько всего можно было нагрести…
– Ох, как ты у нас подкован в области культурки…
– Ну, Аня…
– Ах да, конечно… – сказал Мазур. – И вы решили прибрать к рукам и коняшек, и этюды, а? Была только одна загвоздка: господин Гвоздь. Пока он был жив, грабить Тамару было очень уж рискованно. Я правильно рассуждаю? И убивать ее, и просто грабить – очень уж чревато. При живом-то папе. Вот ты и построил сложный, длинный, запутанный обходный путь…
– Кирилл, – сказал Нечаев почти спокойно. – Ты хоть понимаешь, сколько все это стоит? Два-три миллиона – стартовая цена. Баксов, Кирилл! Баксов! Тебе сказать по буквам? Какие тут Гвозди, шурупчики, винтики? Какие тут Томки? Да пошли они все! Два-три миллиона…
– Я понимаю, – кивнул Мазур. – Баксов… Зелененьких, как огуречики. Только зачем же ты меня подставил, сука?
– Речь шла о Гвозде, исключительно о Гвозде…
– Не бреши, – сказал Мазур. – В том-то и заключалась вся соль, что я с ним на пару должен был подохнуть…
– Да ну что ты! – Нечаев, словно в бреду, заколотил себя кулаком по ладони. – Все было продумано и просчитано, ты не должен был догадаться…
– Слушай, – сказал Мазур. – Ты, конечно, кабинетный мудак, но все же – профессиональный военный, штабист. Тебе полагается знать некоторые правила… Увеличение свободных элементов в системе и проистекающее отсюда усложнение связей неминуемо вызывает в системе непредусмотренные колебания… Проще говоря, чем больше участников игры, тем она сильнее запутывается. Ладно, я тебе скажу, в чем хитрушка. Понимаешь, Светка всерьез хотела за меня замуж. Этакий трезвый расчет. Дело житейское… Лучше быть женой адмирала, чем взрослой приживалкой при папе-адмирале… Ну, и естественно, на каком-то этапе она задалась примитивной мыслишкой, той самой, что посещает каждого из отрывшей клад пиратской компании: а зачем, собственно, делиться? Проще говоря, с некоторого момента она начала работать против тебя. Такая вот непочтительная дочка. Стала подкидывать мне ключики… она ж, разумеется, ни в каком плену не сидела… Хотела, чтобы картинки-лошадки достались нам с ней. Я это так понимаю…
– Серьезно?
– Серьезнее некуда, – сказал Мазур со вздохом. – Без ее подсказочек я мог и не докопаться…
– Кирилл, но ведь еще не поздно…
– В долю берешь? – усмехнулся Мазур.
– Не по доброте душевной, – признался Нечаев, впервые глянув ему в глаза. – Ну, а что делать? Проще и безопаснее поделиться. Ну ладно, ладно, я сволочь, я был неправ… Давай забудем, а? И поработаем командой. Гвоздь для нас – мелочь, дешевка…
– Дешевка – это как раз ты, – сказал Мазур устало. – И знаешь, почему? Потому что ты не учел элементарнейшей вещи: тех самых непредусмотренных колебаний системы… Почему ты решил, что – самый умный? Что только тебе пришло в голову обштопать всех остальных? Игра вышла из-под контроля, мудак ты поганый… Ты хоть знаешь, что вчера ночью грохнули твою сестричку? Что пару дней назад убили Светку? Я ее только по татуировке и опознал…
– Ты что мелешь? – взвился Нечаев. – Все просчитано…
– Засранец ты, а не адмирал, – сказал Мазур безразлично. – Все у него просчитано… Я тебе говорю, Анну убили. И Светку тоже. Подозреваю, Хлынов. Больше вроде бы некому. Котовский висел на хвосте… тебе ведь не нужно объяснять, кто это такой? Вот и прекрасно… Котовский что-то прознал. Вот его и грохнули твои ребята, но тем временем Хлынов грамотно сработал под сексуального маньячка – сначала грохнул какую-то случайную дуреху, потом уже – Светку…
– Врешь!
– Давай поедем в милицию. Авось да опознаешь труп… – Мазур ссутулился, говорил тусклым голосом, он и в самом деле чертовски устал за эту неделю. – Ты знаешь, детали меня, в общем, уже не интересуют. Неважно, кто именно грохнул Задуреева, твою сестру, Светку… Неважно. Я не мент. Это не мое дело. Тебя, суку, я нашел, и этого мне вполне достаточно…
– Да? – с нехорошей усмешечкой спросил Нечаев. – Любопытно, что ты мне предъявишь? Ну, что? Хлынов будет молчать…
– Еще бы, – сказал Мазур. – Он уж с часок как в морге обосновался.
– Тем более! К Гвоздю ты не пойдешь. Для него тебе опять-таки нужны убедительные улики. Я для него – старый кореш, ты понял? Сорок лет знакомы. Пацаны с одного двора. Ольховские пацаны… Я ему скажу, в случае чего, что это ты сам, осмотревшись, решил обобрать бедную Томку… Много чего можно наплести… И слушать он будет не тебя, а меня!
– Пожалуй, – спокойно согласился Мазур. – В этом есть резон… Слушай, Сева… Я искренне не пойму… У тебя убили сестру и дочку, а ты… Что, это и в самом деле так притягательно – пара миллионов баксов?
– Насчет сестры и дочки ты, может быть, все-таки врешь. А баксы, Кирилл, вещь основательная.
Комментарии (0)
Скачать Java книгу»Боевики
»Детективы и боевики
В библиотеку