сравнение подвернулось более житейское, продиктованное многолетним жизненным опытом: как патроны в обойме.
— Во-он там прижмись, — распорядился Мазур, — вроде есть место...
Атаман кивнул и вогнал машину в узкое пространство меж двумя роскошными достижениями западной автопромышленности, куда водитель неопытный побоялся бы втиснуться. Места хватало, чтобы приоткрыть дверцы, Мазур проворно выскользнул наружу и, не теряя времени, направился к месту сшибки.
Ситуацию он оценил на ходу, в считанные секунды. Ничего особо жуткого не произошло: столкнувшиеся тачки лишились соответствующих боковых зеркал, одна левого, другая правого, а кроме того, ободрали друг другу бока. К тому же, что немаловажно, самоход, в который ухитрилась въехать ветреная супружница, оказался хотя и ухоженным, хотя и «мерсом», но весьма не новым, не «лупастиком», а тем, что «лупастику» предшествовали. Ну, «трехсотка», да еще староватая... В нынешние времена на такой и дворник ездить может, ничего удивительного. И наконец, обе тачки вписались друг в друга так, что стояли аккурат по обе стороны пунктирной разметки. А это весьма чувствительно попахивало «обоюдкой» — вещью для человека понимающего чуть ли не приятной...
Зевак на тротуаре насчитывалось не так уж много — штук десять. Вели они себя, в общем, спокойно: таращились и обменивались впечатлениями. Гораздо хуже было, что среди них крутился парнишечка, который очень уж въедливо лез ко всем с вопросами, как отметил Мазур тренированным глазом, не просто суетился, а прочесывал невеликую толпу любопытных справа налево. Для милиционера он был чересчур дерганый и несерьезный, — а вот на мелкого репортеришку желтой газеты, учуявшего возможность срубить денежку, походил как две капли воды. Это уже чуточку хуже — тем более что у него на запястье фотоаппарат болтается...
— Приглядывай, — сказал Мазур Атаману, показав взглядом на суетливого парнишечку. — Если вздумает щелкать, пусть у него с оптикой что-нибудь такое произойдет...
И энергичным шагом направился к машинам. Нина нервно расхаживала возле своей незадачливой тачки и дымила, как паровоз. Завидев Мазура, радостно кинулась навстречу. Мазур отметил, что подол шикарного черного платьица у нее порван с левой стороны — ага, выбиралась из машины через пассажирское сиденье...
— Понимаешь, я отъехала нормально, и вдруг этот гуманоид неведомо откуда...
— Потом пошепчемся, — сказал Мазур сквозь зубы, ледяным тоном, не удостоив ее и взгляда.
И направился к пострадавшему «мерсу», мимоходом отложив в памяти: самые обычные номера, без «говорящего» сочетания букв, без полученных по блату престижных цифирок. Еще легче.
Стекла автоветерана были не затонированы, и Мазур прекрасно рассмотрел человека, с испугом и откровенным напрягом таращившегося на него с водительского места. По первым впечатлениям — ничего особенного. Не менее пятидесяти, тип лица явно славянский, одет без особых изысков, не похож ни на олигарха, ни на одну из многочисленных разновидностей крутизны. Не производит впечатления мужика со стержнем. Никак не производит. Неприкрытая мелочевка. Тем проще...
Несильно постучав в стекло красовавшимся на среднем пальце правой руки тяжеленным золотым перстнем — одной из неизбежных принадлежностей его халтурки, — Мазур громко и дружелюбно позвал:
— Гюльчатай, открой личико!
Мужичонка таращился на него испуганно и не делал никаких попыток приспустить стекло.
— Стеклышко, говорю, опусти! — громко сказал Мазур. — Поговорим культурно...
Никакой реакции. Поддавши, что ли? Тогда получится совсем распрекрасно, «обоюдка» выйдет классическая...
Подъехал «пежо», размалеванный номерами телефонов и надписями, свидетельствовавшими о его принадлежности к новоиспеченной службе аварийных комиссаров. Но еще прежде чем оттуда успел вылезти комиссар, к Мазуру бросился один из патрульных милиционеров — с видом грозным и бдительным, еще издали крича:
— Э! Э! Э! Гражданин! Вы тут с какого боку будете?
Мазур смотрел на сопляка грустно-философски, всего-то за пару секунд прикинув аж три беспроигрышных варианта надежного вырубания этого грозно выдвинувшего вперед дуло автомата конопатого стража порядка — причем два из трех предусматривали мгновенное пеленание пацана ремнем его же собственной трещотки, а третий был и того жутчее.
Но это, разумеется, были чистой воды абстракции и теории, профессиональная тренировка ума. Изобразив дружелюбную улыбку, Мазур двинулся навстречу сержанту и сказал примирительно:
— Да я что? Я ж ничего, поговорить хочу с человеком чисто по делу...
— Отошли, гражданин, отошли! — непреклонно рявкнул сержант, с намеком держа руку на автомате. — Вы тут ни с какого боку, в происшествии не участвовали...
— Отойдем, служивый, — сказал Мазур, дернув подбородком в сторону.
Он не зря служил столько лет — это было произнесено так веско и авторитетно, что служивый, растерявшись на миг, машинально сделал за ним пару шагов в сторону.
— Ознакомимся, — сказал Мазур негромко.
И раскрыл в ладони, держа ее ковшиком, свою «мурку» — удостоверение прикрытия, где он значился подполковником МУРа. Подобные ксивы — абсолютно доподлинные — таскает с собой уйма засекреченного народа из самых разных контор.
Сержантика, сразу видно, проняло. Он перекинул автомат за плечо и совсем другим тоном поинтересовался:
— А вас что, тоже вызвали? Серьезные дела...
Мазур спрятал удостоверение, взял служивого под локоток и сказал задушевно, тоном «отец-командир свойски беседует со справным солдатиком»:
— Да ну, какие такие серьезные дела... Никто меня не вызывал, если ты о работе. Понимаешь, — он подпустил в голос еще больше задушевности, — это моя законная супруга. Ну вот ветер в голове, мало драли розгами в безоблачном детстве...
Сержант оглянулся на Нину, прилежно украшавшую асфальт окурками:
— А... Ну, конечно, неприятно...
— Погляди, — сказал Мазур, — аварийщики приехали, все путем. Дело выеденного яйца не стоит — классическая обоюдка, сдается мне. Тот орелик из «мерса», такое впечатление, хлебнул чего-то покрепче кефира.
— Что-то с ним, и правда, не то, — глубокомысленно протянул сержант. — Дерганый сверх меры...
— Вот то-то и оно, — сказал Мазур. Через плечо собеседника бросил взгляд на милицейскую машину. — Ребята, вы ж не ГАИ, вы — ДПС. Что вам тут торчать? Все спокойно, никакого криминала, имело место примитивное столкновение двух тачек... Езжайте, что вам тут напряжение среди народа увеличивать...
Они оба обернулись на шум среди зевак. Сержант явно ничего не понял, а вот Мазур моментально сообразил: Атаман только что приложил об асфальт фотоаппарат журналюги, должно быть нацелившегося сделать снимок. От аппарата остались обломочки. Его хозяин чего-то там гоношился, качал права и стращал, поминая свободу прессы и Уголовный кодекс, — но против Атамана у него кишка была тонка, тот высился с наивным видом, с улыбкой гнал что-то насчет случайности и обязательного возмещения убытков...
Мазур вновь повернулся к сержанту:
— Ну, так что вам здесь торчать?
— Да понимаете... — сержант мялся, топтался и вообще производил впечатление человека, угодившего