Бушков-Пиранья.Алмазный спецназ.кн-14
мой жизненный опыт вопиет, что так не бывает... Значит, пристукнул, хапуга? А ты знаешь, это обнадеживает. Раз ты ее пристукнул, чтобы не делиться, значит, стал наконец рассуждать, как нормальный человек, а не идеологический урод. А это позволяет верить, что мы наконец договоримся по-хорошему, в кои-то веки...
— Ты о чем? — спросил Мазур, прислушиваясь.
Вокруг стояла совершеннейшая тишина, никаких признаков переполоха.
— Давай не будем, а? — поморщился Стробач. — Целку мне тут не изображай... Времени у нас мало. Мои хлопцы здешнюю шпану согнали в одно место и придерживают, но мало ли что... Еще занесет кого неправильного.
Мазур ухмыльнулся:
— Эй, голубь незалежный, ты ж наверняка, как такому и полагается, католик? Что ж ты, сукин кот, Божий дом поганишь?
— Храма я не осквернял, — серьезно сказал Стробач. — А насчет людишек — замолю как-нибудь, я ж их не убил никого и не мордовал, испугом отделаются... Ладно, хватит. Времени, говорю тебе, мало. Короче, я все знаю про камешки. Про два кило. Откуда — долго объяснять, да и к чему? Такие дела, адмирал, в полном секрете никогда не остаются. Сорока на хвосте принесла... В общем, возвращаемся к прежней теме: молись на меня, сука такая. Скажи «спасибо». Хотя ты мне и напакостил, в дерьме вывалял по самые уши, я тебя и на этот раз готов простить.
— Не задаром, а? — ухмыльнулся Мазур.
— Да уж, конечно... За семьдесят пять процентов. Тебе и четверти хватит. Прикинь, сколько это в каратах — полкило... Отдаешь три четверти, и можешь убираться.
— Прикажешь этому верить?
— Прикажу, — сказал Стробач. — Как-никак меж нами нет смертельнойвражды. Мне платили, тебе платили, ты старался делать свою работу, я свою. Я — человек толерантный, такие вещи понимаю. Напакостил ты мне изрядно, но три четверти от двух кило меня в качестве компенсации устраивают выше крыши. Мы как-никак советские офицеры, каста... Не веришь?
— Дурака нашел.
Стробач поморщился:
— О господи... Вздумай я тебя обмануть и все же пристукнуть, предложил бы дележ на других условиях — скажем, пятьдесят на пятьдесят. А потом шлепнул бы. Но я играть буду честно. Получишь свои двадцать пять процентов... как в старину за находку клада... и можешь мотать к чертовой матери. Ты мне совершенно не страшен, припачканный... Вполне удовлетворюсь тем, что снимус тебя три четверти. Так гораздо интереснее, чем забирать все и стрелять тебе в башку, — он широко улыбнулся: — Мне так гораздо приятнее: весело будет помнить, что ты остался живехонек, но с мизером. Ты мужик крепкий, еще лет двадцать, как минимум, протянешь — и каждый день будешь вспоминать, сколькопотерял... Нет, серьезно, это гораздо лучше, чем тебя мочить... Где камни? Тут их нет. Я на твоем месте, прежде чем соваться на ночлег к Божьим людям, на всякий случай прикопал бы алмазы где-нибудь в лесу, подальше... Значит, так ты и поступил, это азбука.
— Догадливый ты, морда... — сказал Мазур беззлобно.
— У одних педагогов учились... Ну, свыкся с новым положением? Сейчас мы с тобой пойдем в лес, и ты покажешь место. Конечно, я приму все меры, чтобы ты не смылся и не попробовал кого-то из нас ушибить. Второй раз это у тебя не проскочит.
— А если...
— А если будешь ерепениться — времени нет с тобой болтать дружески. В темпе начнем спрашивать. Сам понимаешь, я умею так спрашивать, чтобы ты и не сдох раньше времени, и выложил все на блюдечке. Но при этом раскладе я заберу все. До камушка. И ни за что тебя не прихлопну, не надейся. Будешь доживать век калекой и локти себе грызть, и без здоровья, и без камешков... Думай быстренько. Некогда мне перед тобой расстилаться. Говорю тебе...
С дверью что-то произошло — она буквально вылетела, сорвавшись с петель, сбив с ног часового — а в следующий миг оглушительная очередь швырнула его на пол, прошла по комнате, смачно ударив в того, что стоял у окна. Стробач оцепенел на стуле — из той позы, в которой он сидел, не вскочишь, не выхватишь оружие так, чтобы успеть...
Великан Педро сделал шаг в хижину и остановился, наведя на Стробача автомат ППШ с диском — старое безотказное оружие, которое Советский Союз сюда украдкой поставлял еще при Хрущеве, когда первые партизанские отряды начали всерьез браться за португальцев.
— Сын мой, — сказал он Мазуру. — Неловко мне, смиренному слуге Божьему, предлагать такое, но не обидеть ли вам этого типа? Опасаюсь я к нему близко подходить — ловок и молод, а я уже в годах...
С превеликой охотой взмывши с пола, Мазур подскочил к Стробачу и припечатал ему от всей души. Огляделся. Рядом с тем, что валялся у окна, лежала белая синтетическая веревка, явно предназначенная для самого Мазура. Проворно спутал Стробача так, что даже он не смог бы освободиться самостоятельно. Повернулся к Педро:
— Что там у вас творится?
— Да, собственно говоря, ничего уже и не творится, — сказал Педро, опустив автомат. — Эти обормоты приперлись ни свет, ни заря, согнали всех в церковь, включая отца Себастьяна, двоих оставили нас охранять, а сами куда-то поперлись... Впрочем, куда, было и так ясно — они спрашивали отца Себастьяна про вас. Он промолчал, конечно... но миссия наша небольшая, не так уж и трудно быстренько осмотреть все дома...
— А где... те двое? — спросил Мазур, еще ощущая в башке остатки химического дурмана.
Шумно вздохнув, Педро уставился в потолок:
— Очень надеюсь, сын мой, что отнюдь не на небесах, совершенно они не подходят для Царства Небесного... Ну, что тут поделать? Пришлось, учитывая обстоятельства, вспомнить те мирские грешные навыки, к которым я и не рассчитывал возвращаться... Вели они себя совершенно непозволительно, ничуть не походили на добрых христиан... А значит, нужно было вам помочь. Не хочу я вникать в мирские сложности, но эти типы мне категорически не понравились, а вот вы внушаете некоторое доверие. Как думаете, стоит позвонить в полицию? У нас есть радиотелефон...
— В полицию? — с сомнением переспросил Мазур. — А стоит ли?
Он вспомнил вчерашнего полицая, его внимательный взгляд. Не стоит заранее думать о человеке плохо, но очень уж многозначительное совпадение: полицай был единственным человеком из внешнего мира, видевшим здесь Мазура, — и уже наутро нагрянули эти отморозки...
Он не мог отделаться от впечатления, что Педро и сейчас отгадал его мысли.
— В конце-то концов, сын мой, не обязательно беспокоить полицию по любому пустяку.
У них и так хлопот выше головы — эта заварушка в лесах... Но, в таком случае, нам с вами следует немедленно приступить к делу, чтобы ликвидировать кое-какие последствия. Отец Себастьян — добрейшей души человек, не стоит травмировать его и паству, оставляя этоздесь и далее...
— Ну конечно, — кивнул Мазур. — Лишняя лопата у вас найдется?
* * *
...Устроившись на корявом колченогом стуле насколько удалось удобнее, Мазур неторопливо пускал дым, задумчиво разглядывая лежащего на земляном полу Стробача. Сказал негромко:
— Ты знаешь, обормот, мне всерьез верится, что ты не собирался меня убивать...
Стробач помалкивал, пытаясь сохранить максимум горделивого достоинства — если вообще можно говорить о таких вещах применительно к человеку,
— Ты о чем? — спросил Мазур, прислушиваясь.
Вокруг стояла совершеннейшая тишина, никаких признаков переполоха.
— Давай не будем, а? — поморщился Стробач. — Целку мне тут не изображай... Времени у нас мало. Мои хлопцы здешнюю шпану согнали в одно место и придерживают, но мало ли что... Еще занесет кого неправильного.
Мазур ухмыльнулся:
— Эй, голубь незалежный, ты ж наверняка, как такому и полагается, католик? Что ж ты, сукин кот, Божий дом поганишь?
— Храма я не осквернял, — серьезно сказал Стробач. — А насчет людишек — замолю как-нибудь, я ж их не убил никого и не мордовал, испугом отделаются... Ладно, хватит. Времени, говорю тебе, мало. Короче, я все знаю про камешки. Про два кило. Откуда — долго объяснять, да и к чему? Такие дела, адмирал, в полном секрете никогда не остаются. Сорока на хвосте принесла... В общем, возвращаемся к прежней теме: молись на меня, сука такая. Скажи «спасибо». Хотя ты мне и напакостил, в дерьме вывалял по самые уши, я тебя и на этот раз готов простить.
— Не задаром, а? — ухмыльнулся Мазур.
— Да уж, конечно... За семьдесят пять процентов. Тебе и четверти хватит. Прикинь, сколько это в каратах — полкило... Отдаешь три четверти, и можешь убираться.
— Прикажешь этому верить?
— Прикажу, — сказал Стробач. — Как-никак меж нами нет смертельнойвражды. Мне платили, тебе платили, ты старался делать свою работу, я свою. Я — человек толерантный, такие вещи понимаю. Напакостил ты мне изрядно, но три четверти от двух кило меня в качестве компенсации устраивают выше крыши. Мы как-никак советские офицеры, каста... Не веришь?
— Дурака нашел.
Стробач поморщился:
— О господи... Вздумай я тебя обмануть и все же пристукнуть, предложил бы дележ на других условиях — скажем, пятьдесят на пятьдесят. А потом шлепнул бы. Но я играть буду честно. Получишь свои двадцать пять процентов... как в старину за находку клада... и можешь мотать к чертовой матери. Ты мне совершенно не страшен, припачканный... Вполне удовлетворюсь тем, что снимус тебя три четверти. Так гораздо интереснее, чем забирать все и стрелять тебе в башку, — он широко улыбнулся: — Мне так гораздо приятнее: весело будет помнить, что ты остался живехонек, но с мизером. Ты мужик крепкий, еще лет двадцать, как минимум, протянешь — и каждый день будешь вспоминать, сколькопотерял... Нет, серьезно, это гораздо лучше, чем тебя мочить... Где камни? Тут их нет. Я на твоем месте, прежде чем соваться на ночлег к Божьим людям, на всякий случай прикопал бы алмазы где-нибудь в лесу, подальше... Значит, так ты и поступил, это азбука.
— Догадливый ты, морда... — сказал Мазур беззлобно.
— У одних педагогов учились... Ну, свыкся с новым положением? Сейчас мы с тобой пойдем в лес, и ты покажешь место. Конечно, я приму все меры, чтобы ты не смылся и не попробовал кого-то из нас ушибить. Второй раз это у тебя не проскочит.
— А если...
— А если будешь ерепениться — времени нет с тобой болтать дружески. В темпе начнем спрашивать. Сам понимаешь, я умею так спрашивать, чтобы ты и не сдох раньше времени, и выложил все на блюдечке. Но при этом раскладе я заберу все. До камушка. И ни за что тебя не прихлопну, не надейся. Будешь доживать век калекой и локти себе грызть, и без здоровья, и без камешков... Думай быстренько. Некогда мне перед тобой расстилаться. Говорю тебе...
С дверью что-то произошло — она буквально вылетела, сорвавшись с петель, сбив с ног часового — а в следующий миг оглушительная очередь швырнула его на пол, прошла по комнате, смачно ударив в того, что стоял у окна. Стробач оцепенел на стуле — из той позы, в которой он сидел, не вскочишь, не выхватишь оружие так, чтобы успеть...
Великан Педро сделал шаг в хижину и остановился, наведя на Стробача автомат ППШ с диском — старое безотказное оружие, которое Советский Союз сюда украдкой поставлял еще при Хрущеве, когда первые партизанские отряды начали всерьез браться за португальцев.
— Сын мой, — сказал он Мазуру. — Неловко мне, смиренному слуге Божьему, предлагать такое, но не обидеть ли вам этого типа? Опасаюсь я к нему близко подходить — ловок и молод, а я уже в годах...
С превеликой охотой взмывши с пола, Мазур подскочил к Стробачу и припечатал ему от всей души. Огляделся. Рядом с тем, что валялся у окна, лежала белая синтетическая веревка, явно предназначенная для самого Мазура. Проворно спутал Стробача так, что даже он не смог бы освободиться самостоятельно. Повернулся к Педро:
— Что там у вас творится?
— Да, собственно говоря, ничего уже и не творится, — сказал Педро, опустив автомат. — Эти обормоты приперлись ни свет, ни заря, согнали всех в церковь, включая отца Себастьяна, двоих оставили нас охранять, а сами куда-то поперлись... Впрочем, куда, было и так ясно — они спрашивали отца Себастьяна про вас. Он промолчал, конечно... но миссия наша небольшая, не так уж и трудно быстренько осмотреть все дома...
— А где... те двое? — спросил Мазур, еще ощущая в башке остатки химического дурмана.
Шумно вздохнув, Педро уставился в потолок:
— Очень надеюсь, сын мой, что отнюдь не на небесах, совершенно они не подходят для Царства Небесного... Ну, что тут поделать? Пришлось, учитывая обстоятельства, вспомнить те мирские грешные навыки, к которым я и не рассчитывал возвращаться... Вели они себя совершенно непозволительно, ничуть не походили на добрых христиан... А значит, нужно было вам помочь. Не хочу я вникать в мирские сложности, но эти типы мне категорически не понравились, а вот вы внушаете некоторое доверие. Как думаете, стоит позвонить в полицию? У нас есть радиотелефон...
— В полицию? — с сомнением переспросил Мазур. — А стоит ли?
Он вспомнил вчерашнего полицая, его внимательный взгляд. Не стоит заранее думать о человеке плохо, но очень уж многозначительное совпадение: полицай был единственным человеком из внешнего мира, видевшим здесь Мазура, — и уже наутро нагрянули эти отморозки...
Он не мог отделаться от впечатления, что Педро и сейчас отгадал его мысли.
— В конце-то концов, сын мой, не обязательно беспокоить полицию по любому пустяку.
У них и так хлопот выше головы — эта заварушка в лесах... Но, в таком случае, нам с вами следует немедленно приступить к делу, чтобы ликвидировать кое-какие последствия. Отец Себастьян — добрейшей души человек, не стоит травмировать его и паству, оставляя этоздесь и далее...
— Ну конечно, — кивнул Мазур. — Лишняя лопата у вас найдется?
* * *
...Устроившись на корявом колченогом стуле насколько удалось удобнее, Мазур неторопливо пускал дым, задумчиво разглядывая лежащего на земляном полу Стробача. Сказал негромко:
— Ты знаешь, обормот, мне всерьез верится, что ты не собирался меня убивать...
Стробач помалкивал, пытаясь сохранить максимум горделивого достоинства — если вообще можно говорить о таких вещах применительно к человеку,
Комментарии (0)
Скачать Java книгу»Боевики
»Детективы и боевики
В библиотеку