Д.Донцова.Серия-Даша Васильева.кн-14
всего лишь пихнула ее в грудь, а она не удержалась на каблуках.
Следователь склонен верить Алтуфьевой, скорей всего та легко отделается. Валера, сын Аллы, притащил в соответствующие органы кучу бумаг о болячках матери. Аллочку, как, впрочем, и старуху Алтуфьеву, отпустили под подписку о невыезде, заместительница примчалась ко мне и, упав на колени, принялась биться головой об пол, крича:
— Прости, прости, бес попутал, все из-за Валерочки!
В результате я предупредила Ремизова, что на суде заявлю, будто мы с Аллой дурачились, играя в привидение, и Рюмина случайно нажала на курок строительного пистолета.
— Семь раз! — взвился Витька.
— Ладно, — быстро изменила я показания, — мы вешали картины, вот и вбивали гвозди, а ухо мне она поцарапала случайно…
— Дура! — заорал Витька.
Но я стояла на своем: происшедшее — нелепость, меня никто не хотел убивать. От мысли, что потерявшая голову из-за любви к сыну Аллочка окажется в тюрьме, мне делалось не по себе. Ну ведь не убила же она меня! К тому же дала честное слово, что больше никогда не станет ни на кого покушаться. Витька обозлился до белых глаз, но в тот день, когда происходила выемка клада, Ремизов еще не знал о моей позиции, поэтому был очень ласков.
Вам ни за что не догадаться, где лежало сокровище. Помните, я упоминала как-то, что драпировки висели на старинном карнизе? Вот внутри железной трубы и лежало искомое. Борис Алтуфьев рассудил верно: мало кто захочет выдирать из стены наглухо вделанный в нее карниз. Так и вышло, и жильцы коммуналки, и директор магазина просто цепляли на колечки с “крокодильчи-ками” свои занавески, совершенно не предполагая, что лежит внутри карниза.
Когда Витька вытряхнул на пол футляр, я кинулась к нему, открыла и высыпала содержимое… Знаете, что лежало внутри? Тетрадь, в которой отец, дед, прадед, прапрадед и другие предки Бориса делали пометки о рождении своих детей. Еще там находилось несколько золотых нательных крестов и перстень-печатка с гербом Алтуфьевых. Для Бориса это было самое ценное, память о пращурах, семейная история, фамильные реликвии. Он и подумать не мог о том, что его потомки окажутся настолько сребролюбивыми, что захотят иметь брильянты, изумруды, рубины. Для Бориса Алтуфьева превыше всего стояла честь семьи, ее доброе имя, а не злато и каменья. Узнав о том, что было спрятано в карнизе, Аллочка разрыдалась, а Татьяна Борисовна возликовала.
— Бог мой, — повторяла она, прижимая к груди потрепанную тетрадь, — это лучше, чем деньги, моя история, мой род…
Но я вспомнила, с какой силой старуха толкнула Ксению Шмелеву, чтобы отнять вожделенный план, и отвернулась. Не верю Алтуфьевой. И вообще, у меня к ней двойственное отношение. С одной стороны, жаль ее, с другой — противно находиться с ней в одной комнате. Отчего-то Аллочка не вызывает у меня гадливости. Может, от того, что она никогда не корчила из себя столбовую дворянку? Не знаю, во всяком случае, пить чай к Татьяне Борисовне я больше никогда не пойду.
На следующий день мы с Маней и Лелей возвращались в Ложкино. Наш дом и коттедж Сыромятниковых были полностью приведены в порядок.
— Ну, — спросил Аркадий, — все? Всех забрали?
— Всех, — завопила Маня, — пять собак, три кошки и жабу!
— А крыса Фима?
— На месте.
— Хомяки?
— Уже на заднем сиденье. Я оглядела пустой торговый зал. Так, осталось потушить свет и сдать магазин “на пульт”. Завтра должна вернуться из Таиланда Лена, и я сложу с себя полномочия директора книжного магазина. Если подруга захочет, пусть ставит на это место Аллу Рюмину. Если забыть про милую феньку Аллы Сергеевны, гонки со строительным пистолетом в руках, лучшей кандидатуры на пост директора “Офени” не сыскать.
— Хорошо, — вздохнул Кеша. — Зайка, туши свет.
— Ладно, — отозвалась Ольга, подняла руку и вместо выключателя нажала “тревожную кнопку”.
— Почему лампы не погасли? — изумилась Зайка.
— Потому что ты перепутала выключатель с милицейской “подключкой”! — заорала Маня.
Через десять минут прибыл дребезжащий “газик”. Из его нутра выбрались… Соловьев Дмитрий Юрьевич и Павел. Я не удивилась. Ясное дело, никто, кроме них, приехать не мог.
— Что теперь? — безнадежно поинтересовался Соловьев.
— Все в порядке, простите, пожалуйста, — я принялась извиняться.
— Привидение больше не бегает?
— Нет.
— Никто в аквариуме не тонет?
— Нет, нет.
— И убийцы с пистолетом не наблюдается? — остроумничал Павел. — Вообще ничего? Полный порядок? Да быть того не может!
Я развела руками:
— Бога ради, извините. Больше в магазине ночевать не будем. Домой едем.
— Это хорошо, — обрадовались менты, — значит, и у нас спокойно дежурство пройдет, а то затрахались сюда ездить.
— Возьмите книжки, — предложила я.
Дмитрий Юрьевич и Павлуха положили в карман по детективу. Кеша сел в джип, на заднее сиденье легко вспрыгнули Снап и Банди, Зайка влезла в “Фольксваген”, прихватив с собой кошек, Жюли, Черри, Хуча, жабу и крысу Фиму. Я открыла “Пежо”. Мне достались вещи, Маня и хомяки.
— До свиданья, мальчики, — сказала я ментам.
— Бывайте здоровы, — ответили они хором. Я села за руль, включила мотор.
— Эй, Даша, — крикнул Соловьев, — погоди! Я высунулась в окно.
— Что случилось?
Дмитрий Юрьевич улыбнулся широкой, детской улыбкой.
— Хорошая ты баба, Даша, только не пей больше столько коньяка, ладно?
Следователь склонен верить Алтуфьевой, скорей всего та легко отделается. Валера, сын Аллы, притащил в соответствующие органы кучу бумаг о болячках матери. Аллочку, как, впрочем, и старуху Алтуфьеву, отпустили под подписку о невыезде, заместительница примчалась ко мне и, упав на колени, принялась биться головой об пол, крича:
— Прости, прости, бес попутал, все из-за Валерочки!
В результате я предупредила Ремизова, что на суде заявлю, будто мы с Аллой дурачились, играя в привидение, и Рюмина случайно нажала на курок строительного пистолета.
— Семь раз! — взвился Витька.
— Ладно, — быстро изменила я показания, — мы вешали картины, вот и вбивали гвозди, а ухо мне она поцарапала случайно…
— Дура! — заорал Витька.
Но я стояла на своем: происшедшее — нелепость, меня никто не хотел убивать. От мысли, что потерявшая голову из-за любви к сыну Аллочка окажется в тюрьме, мне делалось не по себе. Ну ведь не убила же она меня! К тому же дала честное слово, что больше никогда не станет ни на кого покушаться. Витька обозлился до белых глаз, но в тот день, когда происходила выемка клада, Ремизов еще не знал о моей позиции, поэтому был очень ласков.
Вам ни за что не догадаться, где лежало сокровище. Помните, я упоминала как-то, что драпировки висели на старинном карнизе? Вот внутри железной трубы и лежало искомое. Борис Алтуфьев рассудил верно: мало кто захочет выдирать из стены наглухо вделанный в нее карниз. Так и вышло, и жильцы коммуналки, и директор магазина просто цепляли на колечки с “крокодильчи-ками” свои занавески, совершенно не предполагая, что лежит внутри карниза.
Когда Витька вытряхнул на пол футляр, я кинулась к нему, открыла и высыпала содержимое… Знаете, что лежало внутри? Тетрадь, в которой отец, дед, прадед, прапрадед и другие предки Бориса делали пометки о рождении своих детей. Еще там находилось несколько золотых нательных крестов и перстень-печатка с гербом Алтуфьевых. Для Бориса это было самое ценное, память о пращурах, семейная история, фамильные реликвии. Он и подумать не мог о том, что его потомки окажутся настолько сребролюбивыми, что захотят иметь брильянты, изумруды, рубины. Для Бориса Алтуфьева превыше всего стояла честь семьи, ее доброе имя, а не злато и каменья. Узнав о том, что было спрятано в карнизе, Аллочка разрыдалась, а Татьяна Борисовна возликовала.
— Бог мой, — повторяла она, прижимая к груди потрепанную тетрадь, — это лучше, чем деньги, моя история, мой род…
Но я вспомнила, с какой силой старуха толкнула Ксению Шмелеву, чтобы отнять вожделенный план, и отвернулась. Не верю Алтуфьевой. И вообще, у меня к ней двойственное отношение. С одной стороны, жаль ее, с другой — противно находиться с ней в одной комнате. Отчего-то Аллочка не вызывает у меня гадливости. Может, от того, что она никогда не корчила из себя столбовую дворянку? Не знаю, во всяком случае, пить чай к Татьяне Борисовне я больше никогда не пойду.
На следующий день мы с Маней и Лелей возвращались в Ложкино. Наш дом и коттедж Сыромятниковых были полностью приведены в порядок.
— Ну, — спросил Аркадий, — все? Всех забрали?
— Всех, — завопила Маня, — пять собак, три кошки и жабу!
— А крыса Фима?
— На месте.
— Хомяки?
— Уже на заднем сиденье. Я оглядела пустой торговый зал. Так, осталось потушить свет и сдать магазин “на пульт”. Завтра должна вернуться из Таиланда Лена, и я сложу с себя полномочия директора книжного магазина. Если подруга захочет, пусть ставит на это место Аллу Рюмину. Если забыть про милую феньку Аллы Сергеевны, гонки со строительным пистолетом в руках, лучшей кандидатуры на пост директора “Офени” не сыскать.
— Хорошо, — вздохнул Кеша. — Зайка, туши свет.
— Ладно, — отозвалась Ольга, подняла руку и вместо выключателя нажала “тревожную кнопку”.
— Почему лампы не погасли? — изумилась Зайка.
— Потому что ты перепутала выключатель с милицейской “подключкой”! — заорала Маня.
Через десять минут прибыл дребезжащий “газик”. Из его нутра выбрались… Соловьев Дмитрий Юрьевич и Павел. Я не удивилась. Ясное дело, никто, кроме них, приехать не мог.
— Что теперь? — безнадежно поинтересовался Соловьев.
— Все в порядке, простите, пожалуйста, — я принялась извиняться.
— Привидение больше не бегает?
— Нет.
— Никто в аквариуме не тонет?
— Нет, нет.
— И убийцы с пистолетом не наблюдается? — остроумничал Павел. — Вообще ничего? Полный порядок? Да быть того не может!
Я развела руками:
— Бога ради, извините. Больше в магазине ночевать не будем. Домой едем.
— Это хорошо, — обрадовались менты, — значит, и у нас спокойно дежурство пройдет, а то затрахались сюда ездить.
— Возьмите книжки, — предложила я.
Дмитрий Юрьевич и Павлуха положили в карман по детективу. Кеша сел в джип, на заднее сиденье легко вспрыгнули Снап и Банди, Зайка влезла в “Фольксваген”, прихватив с собой кошек, Жюли, Черри, Хуча, жабу и крысу Фиму. Я открыла “Пежо”. Мне достались вещи, Маня и хомяки.
— До свиданья, мальчики, — сказала я ментам.
— Бывайте здоровы, — ответили они хором. Я села за руль, включила мотор.
— Эй, Даша, — крикнул Соловьев, — погоди! Я высунулась в окно.
— Что случилось?
Дмитрий Юрьевич улыбнулся широкой, детской улыбкой.
— Хорошая ты баба, Даша, только не пей больше столько коньяка, ладно?
Комментарии (0)
Скачать Java книгу»Иронические детективы
»Детективы и боевики
В библиотеку